Якобинская диктатура годы. Королевская голгофа

Народное восстание 31 мая -- 2 июня 1793 г., во главе которого стоял повстанческий комитет Парижской коммуны, привело к изгнанию жирондистов из Конвента и положило начало периоду правления якобинцев. Французская революция вступила в свой завершающий третий этап (2 июня 1793 г. -- 27 июля 1794 г.).

Государственная власть, уже сосредоточенная к этому времени в Конвенте, перешла в руки вождей якобинцев -- небольшой политической группировки, настроенной на дальнейшее решительное и бескомпромиссное развитие революции.

За якобинцами стоял широкий блок революционно-демократических сил (мелкая буржуазия, крестьянство, деревенская и особенно городская беднота). Ведущую роль в этом блоке играли так называемые монтаньяры (Робеспьер, Сен-Жюст, Кутон и др.), речи и действия которых отражали, прежде всего, господствовавшие бунтарские и эгалитарные настроения масс.

На якобинском этапе революции участие различных слоев населения в политической борьбе достигает своей кульминации. Благодаря этому во Франции в это время были выкорчеваны остатки феодальной системы, проведены радикальные политические преобразования, отведена угроза интервенции войск коалиции европейских держав и реставрации монархии. Революционно-демократический режим, сложившийся при якобинцах, обеспечил окончательную победу во Франции нового общественного и государственного строя.

Историческая особенность данного периода в истории французской революции и государства состояла также и в том, что якобинцы не проявляли большой щепетильности в выборе средств борьбы со своими политическими противниками и не останавливались перед использованием насильственных методов расправы со сторонниками “старого режима”, а заодно и со своими “врагами”.

Наиболее показательным примером революционной напористости якобинцев может служить их аграрное законодательство. Уже 3 июня 1793 г. Конвент по предложению якобинцев предусмотрел продажу мелкими участками в рассрочку земель, конфискованных у дворянской эмиграции.

10 июня 1793 г. был принят декрет, возвращавший крестьянским общинам захваченные дворянством земельные угодья и предусматривающий возможность раздела общинных земель в том случае, если за это выскажется одна треть жителей. Поделенная земля становилась собственностью крестьян.

Важное значение имел Декрет от 17 июля 1793 г. “Об окончательном упразднении феодальных прав”, где безоговорочно признавалось, что все бывшие сеньориальные платежи, чиншевые и феодальные права, как постоянные, так и временные, “отменяются без всякого вознаграждения”. Феодальные документы, подтверждающие сеньориальные права на землю, подлежали сожжению. Бывшие сеньоры, а также должностные лица, утаивающие такие документы или сохраняющие выписки из них, присуждались к 5 годам тюремного заключения. Хотя якобинцы, выступающие в принципе за сохранение существующих отношений собственности, не удовлетворили всех требований крестьянских масс (о конфискации дворянских земель, об уравнительном и бесплатном их разделе), аграрное законодательство Конвента для своего времени отличалось большой смелостью и радикализмом. Оно имело далеко идущие социально-политические последствия, стало правовой основой для превращения крестьянства в массу мелких собственников, свободных от пут феодализма.

Для закрепления принципов нового гражданского общества Конвент Декретом от 7 сентября 1793 г. постановил, что “ни один француз не может пользоваться феодальными правами в какой бы то ни было области под страхом лишения всех прав гражданства”.

Характерно, что тесная связь якобинцев с городскими низами, когда этого требовали чрезвычайные обстоятельства (продовольственные трудности, рост дороговизны и т. п.), неоднократно вынуждала их отступать от принципа свободы торговли и неприкосновенности частной собственности.

В июле 1793 г. Конвент ввел смертную казнь за спекуляцию предметами первой необходимости, в сентябре 1793 г. декретом о максимуме устанавливались твердые цены на продовольствие.

Принятые в конце февраля -- начале марта 1794 г. так называемые вантозские декреты Конвента предполагали бесплатное распределение среди неимущих патриотов собственности, конфискованной у врагов революции. Однако вантозские декреты, с энтузиазмом встреченные плебейскими низами города и деревни, не были проведены в жизнь из-за противодействия со стороны тех политических сил, которые считали, что идея равенства не должна осуществляться столь радикальными мерами.

В мае 1794 г. Конвент декретировал введение системы государственных пособий для нищих, инвалидов, сирот, стариков. Было отменено рабство в колониях и т. д.

Политическая решительность и радикализм якобинцев проявились в новой Декларации прав человека и гражданина и в Конституции, принятой Конвентом 24 июля 1793 г. и одобренной подавляющим большинством народа на плебисците (Конституция 1 года республики). Эти документы, составленные с использованием конституционных проектов жирондистов, испытали на себе сильное влияние взглядов Ж.Ж. Руссо. Так, целью общества объявлялось “общее счастье”. Основной задачей правительства (государства) являлось обеспечение пользования человеком “его естественными и неотъемлемыми правами”. К числу этих прав были отнесены равенство, свобода, безопасность, собственность. Равенству якобинцы в силу своих эгалитаристских убеждений придавали особое значение.

В Декларации подчеркивалось, что все люди “равны по природе и перед законом”. В трактовке права собственности якобинцы пошли на уступку сформировавшимся за годы революции новым буржуазным кругам и отказались от выдвигавшейся ими ранее в полемике с жирондистами идеи прогрессивного налогообложения и необходимости ограничительного толкования правомочий собственника.

Декларация 1793 г. в ст. 16 определяла право собственности в традиционно широком и индивидуалистическом плане как возможность “пользоваться и располагать по усмотрению своим имуществом, своими доходами, плодами своего труда и промысла”. Но в подходах к решению других вопросов, в частности относящихся к сфере личных и имущественных прав граждан, якобинцы сделали значительный шаг вперед по сравнению с предшествующими конституционными документами.

По ст. 122 Конституции каждому французу гарантировались всеобщее образование, государственное обеспечение, неограниченная свобода печати, право петиций, право объединения в народные общества и другие права человека.

Статья 7 Декларации 1793 г. в число личных прав граждан включила право собраний с “соблюдением спокойствия”, право свободного отправления религиозных обрядов. В якобинской декларации особое внимание уделялось гарантиям от деспотизма и произвола со стороны государственных властей.

Согласно ст. 9, “закон должен охранять общественную и индивидуальную свободу против угнетения со стороны правящих”. Всякое лицо, против которого совершался незаконный, т. е. произвольный и тиранический акт, имело право оказывать сопротивление силой (ст. II). Поскольку сопротивление угнетению рассматривалось как следствие, вытекающее из прочих прав человека, Декларация 1793 г. делала революционный вывод о том, что в случаях нарушения правительством права народа “восстание для народа и для каждой его части есть его священное право и неотложнейшая обязанность” (ст. 35).

Таким образом, в отличие от Декларации 1789 г., где говорилось о национальном суверенитете, якобинцы в своих конституционных документах проводили идею народного суверенитета, восходящую к Ж.Ж. Руссо.

Конституция якобинцев отвергла принцип разделения властей, как противоречащий, по мнению Ж.Ж. Руссо, идее суверенитета народа, выступающего как единое целое. Она предусматривала простое и, казалось бы, демократическое по тем временам устройство государства. В противовес проявившимся в годы революции планам регионализации Франции в ст. 1 подчеркивалось, что “французская республика едина и неделима”. Упразднив деление граждан на активных и пассивных как несовместимое с идеей равенства, Конституция практически узаконила всеобщее избирательное право для мужчин (с 21 года).

Своеобразное стремление якобинцев сочетать представительные органы с непосредственной демократией (влияние Ж.Ж. Руссо) нашло свое отражение в том, что избираемый на один год Законодательный корпус (Национальное собрание) по ряду важных вопросов (гражданское и уголовное законодательство, общее заведование текущими доходами и расходами республики, объявление войны и т. д.) мог лишь предлагать законы. Принятый Национальным собранием законопроект приобретал силу закона лишь в том случае, если 40 дней спустя после его рассылки в департаменты в большинстве из них одна десятая часть первичных собраний не отклоняла данный законопроект. Такая процедура была попыткой воплотить в жизнь идею народного суверенитета, проявляющегося в данном случае в том, что только “народ обсуждает и постановляет законы” (ст. 10).

По ряду вопросов, согласно Конституции, Национальное собрание могло издавать декреты, имеющие окончательную силу. Исполнительный совет являлся высшим правительственным органом республики. Он должен был состоять из 24 членов, избираемых Национальным собранием из кандидатов, выдвинутых списками от первичных и департаментских собраний. На Исполнительный совет было возложено “руководство общим управлением и наблюдением за ним” (ст. 65). Совет нес ответственность перед Национальным собранием “в случае неисполнения законов и декретов, а также в случае недонесения о злоупотреблениях” (ст. 72).

Но предусмотренная якобинской Конституцией система государственных органов на практике не была создана. В связи с трудными внутренними и международными условиями Конвент был вынужден отсрочить вступление конституции в силу. Будучи убежденными, фанатичными и бескомпромиссными революционерами, якобинцы полагали, что окончательное подавление контрреволюции и упрочение республики в сложившейся обстановке могут быть осуществлены лишь в результате энергичных действий правительства, путем установления режима революционной диктатуры.

В Тюильрийском дворце в потайном шкафу была обнаружена переписка короля с чужеземными правителями и с братом графом Прованским, входившим тогда в руководство эмигрантов. Разбиравшая бумаги комиссия сочла, что в них достаточно улик для обвинения короля в измене.

Если верить ее утверждениям, в письмах содержался прямой призыв к интервенции для наведения во Франции порядка. Этим была предопределена трагическая участь Людовика XVI и его семьи.

Комиссия подготовила обвинительный акт, 11 декабря 1792 г. король был приведен на заседание конвента. Ему задали 33 вопроса, касавшихся его деятельности в последние годы. Характер их явно говорил об уверенности в его виновности. Людовик отвечал спокойно, он все отрицал как напраслину - но даже те, кто симпатизировал ему, признавали, что вел он себя не гибко.

Глава монтаньяров Робеспьер однозначно стоял за казнь короля. В якобинском клубе он пылко ораторствовал, что его смерть «необходима для того, чтобы жила республика». В глубине души он, возможно, подразумевал под этими словами, что, расправившись со своим государем, французы настолько восстановят против себя всю монархическую Европу, что обратной дороги для них не будет и революцию волей-неволей надо будет довести до конца.

Жирондисты, желавшие сохранить Людовику жизнь, настояли, чтобы суд вершил сам конвент. Подсудимому дали право выбрать себе адвокатов. Один из них, прославленный изворотливостью и находчивостью де Сез, в своей речи 26 декабря разбил многие пункты обвинения. Но его не все внимательно слушали.

До 15 января 1793 г. шли прения. После чего каждый из депутатов должен был ответить на три вопроса. «Виновен ли Людовик Капет (члены правящей династии величались Капе-тингами до 1328 г.) в заговоре против общественной свободы и в посягательстве на безопасность государства?» - утвердительный ответ на поименном голосовании был почти единогласным. «Должен ли быть передан на утверждение народа приговор, произнесенный конвентом над Людовиком Капетом?» - с этим депутаты не согласились. Наконец, 17 января прозвучал роковой вопрос: «Какому наказа-Максимилиан Робеспьер нию должен быть подвергнут Людовик Капет?» 334 человека посчитали, что надо ограничиться тюремным заключением. Но 387 депутатов, и среди них якшавшийся с якобинцами двоюродный брат короля принц Орлеанский, проголосовали за смертную казнь.

Во время голосования был драматический момент. По ходу поименного опроса как бы велся счет - за жизнь и за смерть короля. Когда очередь дошла до депутата Лепелетье, ситуация была такова, что если он высказывался за казнь - смертный приговор становился неотвратимым, голоса за него оказывались в абсолютном большинстве. Получалось, что короля на смерть может осудить именно он - и Лепелетье взял на себя такую смелость (вскоре он был убит монархистом). С казнью решили не медлить - назначили ее уже на 21 января.

Когда обвиняемый узнал об этом решении, он встретил его мужественно: «Смерть меня не страшит, я уповаю на милосердие Бо* ^ 542 2 жье». Без гнева отозвался о поведении своего кузена-принца: «Он больше достоин жалости, чем я. Мое положение, без сомнения, печально, но если 6 даже оно стало еще хуже, я все равно не хотел бы быть на его месте».

Священнику Эджворту де Фримонту, проведшему с ним все последние дни и часы, король сказал: «Теперь мне остается одно-единственное великое дело, которое занимает меня целиком. Увы, единственное важное дело, которое мне осталось. Ибо что значат все остальные дела по сравнению с этим?». Надо полагать, Людовик XVI имел в виду подготовку к предстоящей встрече с Вечностью.

В Тампле король и его семья содержались порознь. Только в последний вечер им позволили попрощаться. Когда в комнату впустили королеву, их старшего сына и дочь, а также старшую сестру короля, раздались, по словам отца Эджворта, «душераздирающие крики, которые, наверно, были слышны за стенами башни. Все плакали одновременно». Наконец, родные люди успокоились, и остаток недолгого отпущенного на свидание времени прошел в тихой беседе. На прощание Людовик промолвил: «Будем благодарить Провидение, приведшее меня к концу страданий». Проснулся король в 5 часов утра - он всегда вставал так рано. Выслушал обедню и причастился. Лишь только рассвело, по всему Парижу загрохотали барабаны. Начиналась церемония торжественного революционного убийства. В дверь короля несколько раз стучались, желая удостовериться, в целости ли приговоренный к смерти. Людовик улыбался, говоря, что не прибегнет ни к кинжалу, ни к яду - он сумеет умереть.

Наконец, приказали собираться. Людовик твердым голосом попросил еще несколько минут. Он пал перед священником на колени, принял от него последнее благословение и попросил молить Бога, чтобы Тот поддержал его до последнего мгновения.

…Вокруг эшафота стояли пушки, нацеленные на толпу. Скопище народа было огромное. На помосте находились штатный парижский палач Сансон (Сансоны - династия палачей) и двое его подручных. Последние подошли к Людовику и взяли его за руки. Тот взметнулся: «В чем дело?!». Оказалось, они собирались связать его. Король был возмущен, но священник уговорил его не препятствовать - испить чашу до дна, как испил ее Спаситель. Тогда Людовик сказал: «Делайте, что хотите».

Твердым шагом он пересек эшафот. В наступившей тишине громко прозвучали его последние слова: «Я умираю невиновным в преступлениях, в которых меня обвиняют. Я прощаю виновникам моей смерти и прошу Бога, чтобы кровь, которую вы сейчас прольете, не упала бы никогда на Францию».

Когда сорвался нож гильотины и жизни короля Людовика XVI пришел конец, младший подручный палача, совсем еще мальчишка, взял кровоточащую голову за волосы и, высоко подняв, обнес по всему краю эшафота, демонстрируя толпе. Вновь обретя голос после мгновений невольного ужаса, народ Франции заорал в десятки тысяч глоток: «Да здравствует нация! Да здравствует республика!».

После того, что произошло, для дворов и аристократов всей Европы Франция перешла в разряд прокаженных. Русская императрица Екатерина II пресекла всякие отношения с ней, все российские подданные обязаны были немедленно покинуть французские пределы.

Доселе державшаяся нейтрально Англия решительно встала в ряды врагов - а это было очень весомо, ни у кого в казне не звенело больше золота, чем у владычицы морей. Образовалась мощная антифранцузская коалиция, в которой так или иначе участвовали почти все государства континента (впоследствии такие коалиции будут создаваться не раз, но эта, первая, была самой многочисленной). Разъяренные эмигранты взывали о мести.

Главнокомандующему, завоевателю Бельгии Дюмурье доверять было нельзя. Он явно был настроен против монтаньяров и, судя по всему, обдумывал, как бы с помощью вверенной ему армии восстановить монархию. Неудивительно - ему было за пятьдесят, это был генерал старой королевской закалки. Когда Дюмурье потерпел поражение от австрийцев, к нему в ставку прибыли комиссары конвента - разобраться, что к чему. Однако генерал, уже успевший вступить в переговоры с врагом, перешел, подобно Лафайету, на его сторону - прихватив с собой парижских визитеров. Достойной замены изменнику не нашлось, и вскоре англичане и австрийцы были уже на французской земле.

Когда конвент объявил о повышенном призыве в армию, взбунтовалась Вандея - одна из самых отсталых областей, находящаяся в Бретани. Крестьяне сплотились вокруг неприсягнувших священников, объявили себя Христовым воинством и начали войну против республики. Вандейских повстанцев называли иногда шуанами: от «шу-ан», так на местном диалекте передается крик совы, подражая которому издавна перекликались лесные разбойники. К шуанам сразу же стали прибывать отряды эмигрантов.

Но остальной народ Франции прокаженным себя не считал, наоборот, он чувствовал себя примером для подражания для всего человечества (исключая американцев, которые еще раньше подняли знамя свободы). А его вожди понимали, что в случае поражения пощады им не будет, и о сдаче на милость победителя они не помышляли.

Дантон своим громовым голосом бросил призыв: «К оружию, граждане!» По его настоянию конвент создал революционные трибуналы для борьбы с заговорщиками, казнокрадами, вороватыми поставщиками для армии и прочими недругами. В ответ на вандейский мятеж была введена смертная казнь для эмигрантов и неприсягнувших священников. Всем местным органам самоуправления было предписано образовать революционные комитеты для выявления подозрительных. Но, не доверяя полностью местной власти, конвент стал направлять во все департаменты своих комиссаров, которые по широте возложенных на них задач и полномочиям превосходили прежних интендантов. Высшим же, за всем надзирающим и возглавляющим оборону органом стал Комитет общественного спасения, состоящий из 9 членов, ежемесячно назначаемых конвентом. Так был создан механизм государственных репрессий.

Кое-где раздались призывы сверхрадикальные: нарождающиеся приверженцы коммунистических взглядов стояли за социальный переворот, за установление равенства имуществ и совместное пользование национальными богатствами. Конвент называл их «бешеными» и грозил смертной казнью тем, кто будет агитировать за коренной передел земли. Во время его правления многие крестьяне были даже ущемлены еще больше: был принят закон о передаче общинных земель в частные руки, причем размер наделов устанавливался пропорционально личным владениям, и если богатые хозяева получали солидные прибавки, то беднякам доставались лишь клочки.

В конвенте верховодили левые якобинцы. Жирондисты не могли примириться с тем, что их отстранили от власти. Будучи в большинстве своем депутатами от провинций, они считали несправедливым политическое преобладание Парижа. Столица - это лишь 1/83 часть страны, не более того. А интересы Франции - в развитии промышленности и торговли, а не в ублажении парижской толпы.

Особенно раздражал жиронду Марат, который постоянно будоражил низы напоминаниями, что «революция сделана ремесленниками, рабочими, мелкими торговцами, мужиками, той массой неимущих, которых богатые зовут канальями, а Рим бесстыдно назвал пролетариями». Когда голодающие разгромили несколько хлебных лавок и пекарен, жирондисты обвинили Марата в подстрекательстве и потребовали предать его суду трибунала. Но там он был оправдан, при выходе из зала суда толпа осыпала его цветами и на руках отнесла в конвент. J 545 Цз»?

Тогда недовольные депутаты ополчились на Парижскую коммуну, потребовали ее роспуска. Это дорого обошлось им. Коммуна ответила тем, что подняла предместья, и толпы вооруженного народа ворвались в конвент, требуя суда над жирондистами. И 29 депутатов, пожалуй, наиболее мыслящая часть собрания, действительно были арестованы, преданы суду и вскоре обезглавлены. Кондорсе покончил жизнь самоубийством. Так в начале июня 1793 г. начался якобинский террор.

Пахнуло террором классовым. Лозунг «аристократов на фонарь!» звучал озорно и громко. Робеспьер стал мыслить языком арифметических пропорций. Сначала он выдвинул тезис, что ради счастья двадцати шести миллионов французов не грех разделаться с сотней тысяч. Пройдет немного времени, и его станут посещать мысли, что и миллион голов - не такая уж высокая плата за благоденствие остальных двадцати пяти миллионов (он все недоброжелательнее поглядывал в том числе и на крупную буржуазию).

Аристократов арестовывали ежедневно и помногу. Они безропотно, но с достоинством ожидали, пока трибунал решит их судьбу (особенно мужественно вели себя женщины). Прежние завсегдатаи галантных светских салонов, мастера изящной беседы коротали время в полутемных тюремных коридорах так же непринужденно, с таким же жизнерадостным смехом, как когда-то в своих роскошных особняках. И с теми же безукоризненными манерами оставляли этот дружеский круг, чтобы подставить голову под нож гильотины на радость улюлюкающей толпе.

Впрочем, в толпе тоже никто не был застрахован от неприятностей. Стал хрестоматийным случай, когда на заседание трибунала привели уличного шарманщика, дерзнувшего почесывать мягкое место во время исполнения «Марсельезы». Его ожидал суровый приговор, но он спасся, рассмешив судей замечанием, что если чего рубить, так не голову. Или менее драматическая ситуация: одна женщина позволила себе громко браниться на недавно установленную статую Неккера (отнюдь к тому времени не умершего). Случившиеся рядом национальные гвардейцы схватили несознательную грубиянку и передали в руки рыночных торговок, которые высекли ее до крови. Но многие тысячи людей из низов так дешево не отделались: по таким же или не намного более серьезным поводам они расстались с жизнью. ? ^фп% 546?.пф^ -?

Все больше становилось случаев самочинных расправ. Не вызвавшего симпатий человека (в том числе женщину) могли вытащить из кареты под тем предлогом, что он без одобрения смотрел на совершавшуюся здесь же казнь - и отправить вослед жертве. Такая вот уличная сценка: группа граждан схватила показавшегося им подозрительным священника, и какой-то здоровяк с саблей в руках, по виду возчик, стал допытываться, верит ли он в Бога. Насмерть перепуганный кюре пролепетал: «О, разве что совсем немного, месье…». Верзила сделал вывод, равноценный приговору: «Значит, ты нас все время бессовестно обманывал» - и смахнул несчастному голову. Несомненно, главная вина убитого была в том, что у негодяя чесалась рука, сжимавшая саблю. Однако очевидно и то, какого уровня достигли цинизм и безбожие.

Части жирондистов удалось спастись, и им было на кого опереться в провинциях. Во многих крупных городах: Бордо, Лионе, Марселе, Тулоне, Тулузе городские советы становились жирондистскими, и там солоно приходилось уже якобинцам. Зачастую эта смена власти проходила как восстание, к которому присоединялись осмелевшие роялисты (сторонники монархии). В Лионе, втором тогда по значению городе Франции, они даже захватили власть. Отделилась присоединенная 20 лет назад Корсика, а вскоре на ней высадились англичане. Англо-испанский флот оказался желанным гостем в Тулоне.

Война в Вандее достигла крайнего ожесточения. Охваченные религиозным фанатизмом мятежники без страха шли под картечь республиканцев. Пленных они подвергали зверским расправам, обычным делом стало распиливание людей пополам. Но и солдаты конвента не останавливались перед поголовным истреблением жителей непокорных сел.

В самую критическую пору из 83 французских департаментов восстаниями было охвачено 60. Перекрывались дороги, прекращался подвоз хлеба - на местах старались обеспечить продовольствием в первую очередь себя.

В Париже молодой аристократкой Шарлоттой Корде был убит Марат: она явилась якобы с прошением, «друг народа» принял ее, сидя в лечебной ванне (у него была экзема) - ив тот момент, когда он углубился в чтение, нанесла смертельный удар кинжалом. Перед казнью Шарлота вела себя с поразительной выдержкой: мило улыбалась конвоирам и подарила локон своих волос их офицеру.

Конвент перешел к мерам чрезвычайным. Член Комитета общественного спасения Карно, выдающийся математик (его сын известен как один из основоположников термодинамики), показал себя отличным военным организатором. Массовый призыв всех мужчин в возрасте от 18 до 25 лет позволил довести численность армии до невиданной цифры в 850 тысяч человек - крупнейшими военными державами считались тогда те, что обладали 200-тысячными армиями. Для ее обеспечения был введен военный налог, которым облагались в первую очередь имущие слои.

Новым формированиям удалось прикрыть опасные границы. С восставшими областями и городами не церемонились. На Лион были брошены крупные силы, возглавляемые якобинцем Фуше (будущим наполеоновским министром полиции). Он устроил в городе настоящую бойню. Сразу целые толпы молодых людей из дворянских и просто состоятельных семей опутывали проволокой и расстрели* NN 548 НИ 2 вали картечью. Других топили. В качестве меры коллективного наказания были взорваны фасады всех красивейших зданий города. Не намного меньше досталось жителям Нанта. В Вандею были направлены многочисленные карательные «адские колонны».

В Париже массовый террор против «подозрительных» привел на гильотину таких известных людей, как Барнав, великий химик Лавуазье, поэт Андре Шенье, столь любимый Пушкиным.

Пришел черед и королевы Марии-Антуанетты. В дни, когда главной внешней угрозой для Франции были войска Австрийской империи, - на что было надеяться ей, «австриячке», вдове казненного «тирана и изменника», ей, чье имя уже столько лет мазали грязью все, кому не лень?

На рисунке, сделанном с натуры или по свежей памяти «первым живописцем республики» (а потом и наполеоновской империи) Луи Давидом, перед нами предстает королева по дороге на казнь. Постаревшая, осунувшаяся, ушедшая в себя скорбная женщина. Но полная достоинства, о котором говорят и лицо, и осанка.

Она пережила короля на полгода, и это были месяцы страданий, проведенные в заключении. Ее разлучили с восьмилетним сыном, тезкой своего отца. Несостоявшимся наследником престола - хотя беглые роялисты и провозгласили его королем Людовиком XVII. Мать цеплялась за свое дитя, когда его уводили от нее, но ее оторвали силой.

По дикой революционной при: чуде, мальчика отдали на перевоспитание «доброму гражданину» сапожнику Антуану Симону и его жене. Те обращались с ним сообразно своим привычкам, фамильярным и грубоватым - возможно, в педагогических Мария-Антуанетта целях еще и утрируя их. Учили рас- на пути к эшафоту певать «Марсельезу», внушали всякие (Л.Давид) нелепые выдумки по поводу его мате ри, в том числе непристойного свойства. Позднейшее расследование установило, что у четы добрых граждан явно были садистические наклонности.

После разлуки с сыном Марию-Антуанетту перевели из Тампля в тюрьму Консьержери. Там было тесно и сыро, женщину ни на минуту не оставляли одну. Отобрали даже маленькие золотые часики, которые были при ней всю жизнь. Стоило большого труда добиться права иметь расческу и пудру. Но иголку и нитки для вышивания сочли непозволительной роскошью. Королева надергала ниток из штор и плела из них что-то замысловатое. И боролась за свое спасение: в такой безнадежной ситуации ухитрилась наладить переписку с близкими людьми, пыталась подкупить стражу, чтобы бежать.

Одно время у вершителей ее судьбы из конвента была мысль использовать узницу как козырную карту при переговорах с врагами. Но превозмогло озлобление против нее - и их собственное, и парижской черни. Состоялся скорый суд. Помимо дежурных обвинений в измене и сношениях с эмигрантами, приплели неравнодушие королевы к молоденьким фрейлинам. Даже сына заставили подтвердить, что мать брала его к себе в постель и вела себя нескромно. Была ли хоть капля правды во всей этой дряни? Сомнительно. Но в том, каким будет приговор, сомневаться не приходилось.

Ранним утром 16 октября 1793 г. королева оделась в белое платье. Пришедший палач со знанием дела коротко остриг ее прекрасные пышные волосы - чтобы потом удобнее было примериться, укладывая жертву под нож гильотины. Потом ее повели к выходу.

От Консьержери до площади Революции, на которой совершались казни, было совсем недалеко. Но королеве Франции связали за спиной руки и усадили в простую телегу. Со всех сторон раздавались злорадные возгласы. Организаторы действа додумались устроить даже что-то вроде дешевого спектакля: всадник в форме национального гвардейца скакал вокруг, размахивая саблей, и кричал: «Вот она, эта гнусная Антуанетта! Теперь с ней будет покончено, друзья мои!»

С окаменевшим лицом, но уверенно ступая в черных атласных туфлях на высоких каблуках, она взошла на эшафот. Даже в люмпенском листке «Папаша Дюшен» на следующий день было напечатано: «Впрочем, распутница до самой своей смерти оставалась дерзкой и отважной».

Она не была дерзкой. Случайно наступив на ногу палачу, извинилась: «Простите меня, мсье, я не нарочно». Вместо ответа «мсье» и его подручные грубо уложили королеву на доску. Раздался тяжелый удар ножа. Традиционная демонстрация страшного трофея, подня* 550 НИ г того за волосы - и радостно оживленная революционная масса могла расходиться с сознанием выполненного долга.

В память об этой трагедии светские дамы по всей Европе долгое время украшали шеи красными бархотками. Можно было снова предаваться глубокой скорби, снова от всей души негодовать - но, сказать по совести, королевские дворы не предприняли ничего существенного, чтобы спасти если не Людовика, то Антуанетту.

Их сына в январе 1794 г. забрали из семьи башмачника и поместили в ту же башню Тампля, где ожидал казни его отец Людовик XVI. Там он безнадежно заболел туберкулезом лимфатических желез. Конвент постановил выслать его на родину матери в Австрию, но мальчик скончался, не успев отправиться в путь (28 июня 1795 г.).

Как повелось в человеческой истории, потом еще долгое время объявлялись бесстыжие авантюристы, именующие себя чудесно спасшимися Людовиками XVII. Таких насчитали около шестидесяти. Потомки одного из них, часовщика Карла Вильгельма Наундорфа, заявляли претензии на французский престол вплоть до 1954 г., когда апелляционный суд отказал в иске директору цирка, величавшему себя Рене Шарлем де Бурбоном, и окончательно постановил, что настоящий дофин скончался в 1795 г.

Дочь Людовика и Марии-Антуанетты - Мария-Терезия была все же отправлена в спасительное изгнание. После реставрации монархии она вернулась во Францию, а умерла во Фриули (Северная Италия) в 1851 г. в возрасте 72 лет.

В 1793 г. была разработана и одобрена конвентом новая конституция, ввести в действие которую было решено после прекращения гражданской смуты. Это был весьма многообещающий документ. Провозглашалось всеобщее политическое равенство, избирательным правом наделялись все мужчины старше 21 года. Вводилось обязательное для всех бесплатное образование.

Но и отложив эту основу царства равенства до более светлых времен, якобинская власть старалась делать для народа, что могла. В Париже коммуна налаживала снабжение бедноты хлебом - та бедствовала в условиях нарушения товарных связей с хлебородными провинциями. Чтобы обеспечить заработок неимущим, прокурор коммуны Шометт занялся организацией масштабных общественных работ. Создавались благотворительные учреждения. Был принят «декрет о максимуме»: с одной стороны, замораживалась заработная плата рабочих, но с другой, - что было важнее, - устанавливались предельные цены на основные продукты питания и предметы первой необходимости. Торговцев, завышавших их, ждало суровое наказание.

На фронтах положение изменилось к лучшему. Новые армии, руководимые молодыми революционными генералами, одерживали победы. Лазарь Гош разбил австрийцев в Эльзасе. При взятии Тулона, в котором укрепились враги конвента, поддержанные английским флотом, впервые прогремело имя корсиканца Наполеона Бонапарта (ему еще греметь и греметь - в том числе на страницах этой книги). Не выдержав ожесточенных атак «адских колонн», отходили в леса отряды вандейских мятежников.

Максимилиан Робеспьер искренне желал блага и своему народу, и всему человечеству. Собственные его слова: «Мы хотим такого порядка, где все низкие и жестокие страсти были бы обузданы… мы хотим, чтобы в нашей стране нравственность заступила место эгоизма, честность - чувства чести, сознание долга превозмогло наслаждения, а презрение к пороку вытеснило презрение к нищете».

Подвижек в общественном сознании ему и его сторонникам добиться удалось. Люди прониклись идеалом «гражданской добродетели», в котором было что-то от спартанской самоотверженности, что-то от аскетизма американских протестантов. Одеваться стали в простые темные одежды, от украшений отказывались даже женщины. Такой стиль был явным отрицанием неизжитого к началу революции прежнего дворянского блеска и нарочитости. Когда-то слово «санкюлот» было насмешливым прозвищем, которым награждали простолюдинов - тех, кто не носил коротких штанов - кюлотов (ниже которых у состоятельных господ помещались шелковые чулки). Теперь именоваться санкюлотом стало революционно и почетно.

Обращаться друг к другу стали на «ты», величали без лишних условностей: гражданин, гражданка. Это были высокие слова - понятия гражданских добродетелей, гражданского мужества были важным оружием в борьбе за справедливый новый порядок.

В искусстве той поры, особенно при оформлении революционных праздников широко использовались мотивы, навеянные периодом высшего могущества республиканского Древнего Рима. При восхвалении гражданских доблестей тоже постоянно ссылались на античные образцы.

Но идеализм Робеспьера был опасен. Как это не раз случалось с доброхотами человечества, одержимость благими намерениями стала обесценивать в его глазах живых людей, которым далеко еще было до его идеала. По отношению же к тем, кто становился на пути к идеалу, глава якобинцев был все более непримирим и беспощаден.

От Робеспьера начали отдаляться даже верные соратники. Дантон, Демулен и другие осуждали крайности террора, призывали к поиску компромисса со сторонниками жирондистов, настаивали на отмене максимума (в то время стало казаться, что он больнее бьет по работникам, чем по хозяевам).

И тогда произошло, казалось бы, невероятное: по настоянию Робеспьера Дантон, Демулен и несколько их единомышленников были арестованы и в начале апреля 1794 г. над ними состоялся суд. Проходил он в устоявшемся уже духе фанатичного революционного цинизма.

По правде говоря, Дантона было в чем обвинить и не вдаваясь в суть идейных разногласий. Натура широкая, он следовал ей и когда поднимал народ на борьбу с нашествием интервентов, и когда не уклонялся от соблазна пожить с размахом. Были какие-то темные дела с интендантами и поставщиками, с рыночными спекулянтами и откровенными мошенниками. Поговаривали, что когда им же возбужденная толпа в праведном порыве разгромила усыпальницу французских королей - к рукам Дантона пристало немало драгоценностей, обнаруженных среди костей истлевших владык.

Но его обвиняли не столько в подобных проделках, сколько в прямой измене революции. В том, что он хотел «двинуться во главе вооруженной армии на Париж, уничтожить республиканскую форму правления и восстановить монархию».

Все присутствовавшие на суде знали, что Дантон - герой революции, один из ее спасителей - и он сам чувствовал себя им. Его зычный голос гремел от негодования, когда он отметал такие напраслины. Но судьи были поборниками справедливости не человеческой, а революционной. Рассказывали, что когда один из присяжных заметил колебания в своем товарище, то вопросил его, кто более полезен для революции - Дантон или Робеспьер. Тот признал, что, конечно же, Робеспьер. Тогда праведный судия сделал за него неоспоримый вывод: «В таком случае Дантона надо гильотинировать».

И когда прозвучал вопрос, виновны ли подсудимые в «заговоре, направленном на оклеветание и очернение национального представительства и разрушение революционного правительства» - присяжные ответили утвердительно. Всех, кроме одного, осудили на смерть.

На гильотину их отправили в тот же день. Но Дантону еще представилась возможность, когда повозки со смертниками проезжали мимо окон дома его бывшего друга, прокричать во всю силу могучих легких: «Я жду тебя, Робеспьер!».

Расправившись с популярнейшими соратниками, Робеспьер подмял под себя Комитет общественного спасения и стал, по сути, неограниченным диктатором. Его очередными жертвами стали прокурор коммуны Парижа Шометт и прочие сторонники «культа Разума», которым они хотели заменить христианскую веру. Робеспьер обвинил их в атеизме, и с его подачи этот грех тоже оказался заслуживающим смерти. ? фп§ 554 ^ i

Сам же он вознамерился учредить новую религию - поклонение Высшему Существу. Художник Давид сделал эскизы для оформления всенародного празднества, в котором участвовало большинство населения Парижа. Во время него, в частности, было предано сожжению ужасающее чучело Атеизма. Но еще большее впечатление произвело следующее: Робеспьер шествовал впереди всех и выполнял в честь Высшего Существа ритуальные действия, напоминающие католическое богослужение. Он явно производил впечатление первосвященника и, скорее всего, казался таковым самому себе.

Казни не прекращались, подозрительность диктатора стала принимать уже патологический характер. Члены Комитета общественного спасения стали всерьез опасаться за свои жизни. Должно быть, сначала переглянулись, потом потолковали - и созрел заговор.

Когда 27 июля 1794 г. Робеспьер собрался выступать в конвенте, ему не дали говорить - в зале раздались неистовые крики. Цен-тристы-«6олото» вышли наконец из испуганной прострации, и когда прозвучало предложение арестовать вождя революции, горячо его поддержали.

Но взятого было под стражу Робеспьера освободили представители коммуны, и он нашел убежище в ратуше. На площади перед ней собралось множество его сторонников, в основном обитателей предместий - они были готовы стоять за своего кумира насмерть. Но хлынул страшный ливень, и толпа поредела настолько, что когда прибыл посланный конвентом отряд - сопротивления ему никто не оказал.

В сумятице при повторном задержании один из жандармов выстрелил в Робеспьера из пистолета и раздробил ему челюсть (по другой версии, была попытка самоубийства).

В бессознательном состоянии раненого на руках отнесли в здание конвента и поместили под стражу в одну из комнат - его положили там на стол. Те, кто прежде трепетали перед ним, теперь заходили полюбоваться на беспомощного тирана и отпускали по его адресу шуточки. Например: «Отойдите в сторону. Пусть все посмотрят, как их король спит на столе, словно простой смертный!». Вроде бы ничего остроумного, а люди смеялись.

Очнувшись, Робеспьер безучастно отмалчивался - чему-чему, а встречать с достоинством смерть люди в те годы научились. К тому же он часто впадал в полубредовое состояние.

Рано утром 28 июля к нему привели врача и тот, обработав рану, стал накладывать повязку. Опять нашелся остряк, который, показывая на обмотанную бинтами голову, съерничал: «Эй, глядите, его величеству надевают корону!».

Последнее, что слышали от поверженного диктатора, это «благодарю вас, месье». Эти слова относились к человеку, который помог ему подтянуть чулки. Окружающие несколько удивились: старорежимное «месье» если и подобало обреченной на смерть Марии-Антуанетте, то услышать его из уст твердокаменного революционера было странно.

Вечером того же дня Максимилиан Робеспьер, его брат Огюст и еще двадцать непримиримых якобинцев были без всякого суда гильотинированы. Толпа привычно улюлюкала и одобряла расправу. Но отчасти ее можно понять: с террором любимый вождь явно перестарался, люди не могли не испытывать чувства, что ими не только овладевает хронический страх, но и начинаются какие-то разрушающие нормальную человеческую психику процессы.

По республиканскому календарю это произошло 9 термидора (термидор - «теплотворный»), поэтому переворот, покончивший с властью якобинцев, вошел в историю как термидорианский.

Революция ухудшила экономическое положение страны. Резко выросли цены на продовольственные товары, что привело к снижению жизненного уровня народа. Крестьяне и мещане прибегали к самочинных расправ над торговцами и правительственными чиновниками. Конвент не смог решить продовольственного вопроса. Пытаясь установить твердые и доступные цены на хлеб, Коммуна закупала муку по более ценам и покрывала разницу из городского бюджета, обложила дополнительным налогом богатых парижан. Однако это не могло кардинально изменить ситуацию.

Член Коммуны, заместитель прокурора Же. Эбер и почтовый служащий. Варлен требовали прибегнуть к террористическим мерам против спекулянтов хлебом. их называли "шальными". Не было единства в секциях: одни поддерживали Конвент, другие - радикальную Коммуну Парижа. Для расследования деятельности секций и Коммуны жирондистський Конвент создал "Комитет двенадцати". Был издан приказ об аресте Же. Ебера и Же. Варлена. Однако против Конвента объединились Коммуна, большинство секций и левых партий. их поддерживали парижане. Для борьбы с Конвентом Коммуна создала Повстанческий комитет. Однако в большинстве провинциальных департаментов влияние жирондистов был неоспорим и в стране началось противостояние - федералістський мятеж.

Внутриполитическая ситуация осложнилась восстанием против Конвента в Вандее, которое началось в марте 1793 г. Это был преимущественно крестьянский район, где большое влияние имели дворяне-монархисты. Для борьбы с внешними врагами Конвент призвал в армию тысячи крестьян. Сельское хозяйство, лишенное мужских рук, приходило в упадок и в селах начался голод. Крестьяне начали настоящую войну с Конвентом, который вынужден был направить в Вандею карательные отряды. Впоследствии крестьянские отряды возглавили дворяне-роялісти (руководителем повстанцев был Шарет де ла Конти), которым оказывали помощь англичане. Братоубийственная война (с обеих сторон погибло более 600 тыс. французов продолжалась до 1795 г.

Ужасные расправы над дворянами и всеми, кто не стал на сторону революции, казнь короля вызвали возмущение среди монархов Европы. В начале 1793 г. произошло расширение антифранцузской коалиции. В ее состав вошли Австрия, Англия, Россия, Пруссия, Испания, Сардинское королевство, Неаполь и несколько германских государств (Бавария, Баден, Вюртемберг). В марте 1793 г. австрийские войска после победоносной битвы под Неервінденом заставили французов покинуть Бельгию. Британский флот вошел в Средиземное море, создав непосредственную угрозу югу Франции. Несмотря на объявление тотальной мобилизации французская армия отступала на всех фронтах и правительство Жиронды начал подготовку к подписанию мира с коалицией.

Внутренняя и внешняя политическая ситуация заставили Конвент прибегнуть к радикальным мерам. Был учрежден чрезвычайный Революционный трибунал для наказания заговорщиков, преступников и спекулянтов, объявил смертную казнь всем дворянам-роялістам, которые с оружием в руках выступают против Республики. В департаментах создавались Революционные комитеты для надзора за всеми подозрительными, в провинции посылались специальные комиссары с чрезвычайными полномочиями и правом вмешиваться в управленческие дела. Был создан Комитет общественного спасения во главе с Же.Же. Дантоном, наделенным особыми полномочиями для управления республикой.

Авторитет жирондистського Конвента неуклонно падал. Немалую роль в этом сыграл конфликт Конвента с Коммуной Парижа. Жирондисты обвиняли ее в дестабилизации ситуации в столице, пытались ограничить ее политическое влияние и, в конце концов, попытались ликвидировать. В ответ Повстанческий комитет Коммуны призвал парижан к восстанию. 2 июня 1793 г. отряды Национальной гвардии с пушками окружили Конвент и заставили депутатов лишить полномочий жирондистов и их лидера Же. Бриссо. 29 бывших депутатов были арестованы и казнены.

К власти пришли радикально настроенные депутаты - якобинцы. Убедив мелких буржуа и санкюлотів в необходимости сильной власти для победы над внешними врагами и внутренней контрреволюцией, они установили диктатуру. Высшим законодательным органом оставался Конвент. Исполнительную власть осуществлял Комитет общественного спасения, который опирался на Революционный трибунал. Фактическая власть в Комитете принадлежала М. Робеспьеру.

Максимилиан Робеспьер (1758-1794) - политический деятель Французской революции, один из лидеров якобинцев. Учился на юридическом факультете Университета Сорбонна. Занимался адвокатской практикой, защищая интересы се испуг. Увлекался произведениями ЖЖ. Руссо, радикальные демократические идеи которого разделял до конца жизни. Был избран депутатом Генеральных штатов. Сначала был сторонником конституционной монархии, однако бегство короля заставила его в корне пересмотреть взгляды - он стал бескомпромиссным республиканцем. Тогда же у него зародилась идея революционного террора, осуществляемого без юридических формальностей, направленного против попыток реставрации монархии и крупной буржуазии. В июле 1793р. Робеспьер стал самым влиятельным членом Комитета общественного спасения. Инициатор кровавого террора. Без юридических формальностей отправлял на гильотину дворян-роялистов, священников, буржуазию, не согласных с его методами политиков. Имел неограниченную власть, но стал подозрительным и окружил себя многочисленными охранниками, что вызвало недовольство депутатов Конвента и даже его сторонников. Против диктатора был организован заговор, его арестовали и 28 июля 1794 г. казнили на гильотине

Важной задачей внутренней политики якобинской диктатуры было решение продовольственного вопроса. Поскольку оно было неразрывно связано с аграрными преобразованиями, то якобинский Конвент сразу занялся вопросами о землю и крестьян.

С июня 1793 г. был издан декрет о продаже земель эмигрантов на торгах и землю получал тот, кто мог заплатить за нее больше денег. В следующем месяце вышел новый декрет о распределении и роздання крестьянам общинных земель, если треть членов крестьянской общины согласится на это распределение. Через несколько дней Конвент издал новый декрет об отмене всех феодальных повинностей (за исключением повинностей, связанных с землей). Итак, земля становилась формой капиталистической собственности и ее мог купить только тот, у кого были деньги. В то же время прогрессивный декрет о выделении определенного участка земли безземельным крестьянам не был внедрен в жизнь, а любая пропаганда справедливого распределения земли запрещалась и агитаторы отправлялись на гильотину.

Так же непоследовательными были и мероприятия якобинского Конвента по решению продовольственного вопроса. Продолжалась спекуляция и хлеб продавался по завышенным ценам. Народ требовал наказания спекулянтов и введение твердых цен на продовольственные товары (так называемый максимум). Однако введенный в сентябре 1793 г. максимум не изменил ситуации с продовольствием в стране. Отныне цены на продовольственные товары могли расти лишь на треть от цен 1790 г. Было введено и максимум заработной платы. Подразделения республиканской армии отбирали у населения продукты питания (реквизиции) и спекулянтов отправляли на гильотину. Однако эти меры порождали лишь хаос, дезорганизовывали сельское хозяйство и мешали крестьянам проявлять инициативу.

o высшая власть в республике принадлежит народу, который осуществляет ее путем плебисцита для принятия каждого закона;

o отмена разделения властей, однако высшим законодательным органом республиканской Франции были однопалатное собрание (Конвент), которые избирались прямым всеобщим голосованием мужчинами в возрасте с 21 года;

o праве народа на образование, социальную защиту обездоленных, восстания, частную собственность и прочее, но не давала реальных гарантий соблюдения этих прав.

Введение Конституции 1793 г. было отложено до окончания войны с антифранцузскойкоалицией.

Все слои населения были недовольны внутренней политикой якобинского Конвента: крестьян не устраивали земельные декреты и постоянные реквизиции; мещане страдали от высоких цен на товары первой необходимости; промышленники возмущались максимумами, которые не давали возможности получать новые прибыли; военные не терпели вмешательства в их дела комиссаров Конвента. Наибольшее опасение среди политиков вызвал организованный якобинцами террор.

Первоочередными задачами якобинский Конвент считал расправу со всеми, кто не соглашался с его политикой внутри страны, и создание многочисленной и боеспособной армии для борьбы с внешними врагами. Якобинская диктатура вызвала во Франции в 60 из 83 департаментов страны массовые восстания, возглавляемые жирондистами и роялистами. Слои населения, которые восторженно приняли революцию 1789 г., не хотели мириться с установлением диктатуры, пострашнее, чем королевский абсолютизм.

Внутри якобинского блока произошел раскол. "Левые якобинцы" и "бешеные" призывали к продолжению революции и применения крайних мер для укрепления власти. Зато Же.Же. Дантон, Бы. Демулен и их сторонники выступали за ограничение террора, за что их прозвали "прощения" (індульгентами). Активно призывал к террору М. Робеспьер, который вскоре подчинил себе Комитет общественного спасения.

В июле 1793. дворянка Шарлотта Корде совершила террористический акт - кинжалом заколола больного Же. Марата, считая его главным организатором террора. Террористические акты против якобинцев происходили также в других городах Франции. Это стало поводом для проведения якобинцами жестокой внутренней политики. Началом террора стали декреты Конвента 1794 г. Всех несогласных с политикой якобинцев назвали "врагами народа". Сторонники Же. Ебера (еберисти) начали борьбу с религией. Помещения церквей и храмов стали закрывать и превращать в светские учреждения. Однако наступление на религию продолжалось и христианство было заменено "Культом разума", центром которого стал "Храм разума" - парижский собор Нотр-Дам. Первыми жертвами террора стали политические противники якобинцев - 24 марта на гильотину отправили лидера Клуба кордильер Же. Ебера, его сторонников П. Шомета, Жака Ру и др. В апреле были казнены "снисходительных" - Же.Же. Дантона, Бы. Демулена и их товарищей. Власть фактически оказалась в руках Г. Робеспьера, Л. Сен-Жюста и Же. Кутона. До июля 1794 г. только в Париже было гільйотиновано 1251 "подозреваемого". 10 июля приняли декрет, который ускорял и упрощал вынесения приговоров без юридических формальностей. Была проведена реформа революционного трибунала, по которой для обвинения хватало только "моральных доказательств". На эшафот отправляли дворян, священников, промышленников и торговцев, которые нарушили законы о максимум. Парижские санкюлоти приветствовали эти казни. Якобинский Конвент принял так называемые вантозькі декреты о распределении между беднотой имущества "врагов народа" и "подозрительных".

Нарастание террора, неконтролируемые расправы санкюлотів с "подозрительными" тревожили не только политиков, которые объединились против якобинцев в Конвенте, но и простых тружеников. Сбывались слова Же.Же. Дантона о том, что дело революции ослабляет "суровость наших принципов, которые пугают многих людей".

Террор внутри страны разворачивался на фоне потрясающих успехов республиканской армии в борьбе с силами антифранцузской коалиции. Это стало возможным благодаря укреплению армии. Военное бюро Комитета общественной безопасности во главе с Л. Уголовно провело ряд реформ: а) было введено обязательную воинскую и трудовую повинность для всего населения, что позволило увеличить войско почти до 1 млн человек, что способствовало проведению активных наступательных операций; б) главным принципом обеспечения армии стали реквизиции продовольствия у гражданского населения; в) была применена так называемая амальгама - старые батальоны королевских войск совместили с батальонами новобранцев и так соединили военный опыт и революционный энтузиазм молодежи; г) военное командование поставили под контроль политических комиссаров; д) продвижение по службе осуществлялось не по признаку благородного происхождения, а за храбрость и заслуги. На командные должности назначались молодые талантливые воины, которые впоследствии стали знаменитыми военачальниками. В ходе боевых действий республиканская армия начала применять тактическое новшество - рассыпной строй стрелков вместо линейного с активным использованием природного ландшафта.

В начале 1794 г. вся территория республики была освобождена от оккупантов. В июне французская армия нанесла решающее поражение силам коалиции вблизи Флерюссі. Перейдя в наступление, французская армия под командованием Журдана вскоре нанесла поражение австрийцам в Бельгии. Неудачно для коалиции завершилась и попытка британцев вторгнуться во Францию через Тулон и Киберона.

Успехи на фронтах не изменили отношение большинства Конвента к террору. В нем преобладали представители "новой буржуазии", что нажила свое богатство во время революции и желала свержения диктатуры якобинцев, которые выступали за ограничение крупных капиталов. Рожденная в годы революции буржуазия выступила против продолжения революции, хаоса и разрухи как следствия постоянной войны с коалициями европейских государств, требовала стабилизации внутреннего положения, установления твердой власти. П. Баррас, Же. Фуше, Же. Тальен и др. организовали заговор против Робеспьера и его сторонников.

27 июля 1794 г. (9 термидора П года Республики по революционному календарю) Н. Робеспьер, его брат Огюстен, Же. Кутон, Л. Сен-Жюст и др. были арестованы. С помощью начальника тюрьмы представители отдельных секций и Коммуны Парижа освободили арестованных и доставили их в городскую ратушу. На помощь М. Робеспьеру пришли отряды 16 секций по 48, однако диктатор не смог организовать сопротивление Конвента и ночью отряды разошлись. Тогда вооруженный отряд заговорщиков ворвался в ратушу и расправился над сторонниками М. Робеспьера. Вскоре Робеспьера и более 100 активных якобинцев были казнены.

Так закончилась якобинская диктатура, которая не принесла народу Франции ожидаемых благосостояния, свободы, равенства и покоя.

Начало якобинской диктатуры

Народные восстания 31 мая - 2 июня 1793 года, которые возглавлял комитет повстанцев Парижской коммуны, вело к гонениям жирондистов из Конвента, положив начальные точки для периодики правления якобинцев. Революция во Франции вступала в собственный итоговый 3-ий этап - 2 июня 1793 года - 27 июля 1794 года.

Замечание 1

Власть государства, уже собранная к этому временному периоду в Конвенте, переходила в руки якобинцев-вождей – немногочисленной политической группировки, которая настроена на последующее бескомпромиссное и решительное развитие революционного действа.

За якобинцами находился широчайший блок революционно-демократических сил:

• крестьянство;
• мелкая буржуазия;
• деревенская и в особенности городская беднота.

Главенствующую роль в данном блоке брали на себя так именуемые монтаньяры - Робеспьер, Сен-Жюст, Кутон и прочие, действия и речи которых выражали прежде всего господствовавшие эгалитарные и бунтарские настроенности масс.

На этапе якобинского революционного действа участие разнообразных расслоек населения в политической борьбе достигло собственной кульминационной ступени. Благодаря этому во Франции в это время выкорчевывались остаточные явления феодальной системы, производились радикальнейшего масштаба политические преобразования, отводилась угроза интервенции войск коалиции европейских держав и реставрации монархии. Революционно-демократический режим, который сложился при якобинцах, обеспечивал итоговую победу во Франции новейшего государственного и общественного строя.

Развитие и укрепление якобинской диктатуры

Историческая особенность этой периодики на страницах истории французской революции и государства состоит и в том, что якобинцы не демонстрировали крупной щепетильности в избрании средств противоборства с собственными политическими противниками, не останавливались перед применением методов расправы насильственного характера со сторонниками "прежнего режима", а заодно и с собственными "врагами".

Самым показательным примером революционной напористости якобинцев может являться их аграрное законодательство. Уже 3 июня 1793 года Конвент по предложению якобинцев предусматривал продажу мелких участков в рассрочку земель, которые были конфискованы у эмиграции дворянской родословной. 10 июня 1793 года приняли декрет, который возвращает крестьянским общинам дворянством земельные угодья, которые были подвержены захвату, и предусматривает возможности разделов земель общинного типа в том случае, если за это проголосует хотя бы одна треть населения. Разделенные земельные территории становились собственностью крестьянского населения.

Замечание 2

Важным значением обладал Декрет от 17 июля 1793 года, именуемый "Об окончательном упразднении феодальных прав", где без оговорок абсолютным образом признавалось, что все бывшие сеньориальные платежи, феодальные и чиншевые права, как постоянного характера, так и временного, "отменяются безо всякого вознаграждения".

Феодальные документы, которые подтверждают сеньориальные права на земельные угодья, с этого момента подлежали сожжению. Бывшие сеньоры, а также должностные лица, которые попрятали такого рода документы либо сохранили выписки из них, приговаривались к пяти годам отбывания наказания в форме тюремного заключения. Хоть якобинцы, которые выступали в принципе за сохранность существующих отношений в сфере собственности, не удовлетворяли всей полноты требований крестьянских масс, а именно о конфискации земель дворянства, о бесплатном и уравнительном их разделении, аграрное законодательство Конвента для своего периода времени отличалось огромной смелостью и радикализмом.

Оно обладало далеко идущими социально-политическими последствиями, становилось правовым основанием для превращения крестьянства в массу мелких собственников, которые свободны от пучины феодализма. Для укрепления принципов обновленного гражданского общества Конвент Декретом от 7 сентября 1793 года устанавливал, что "ни один француз не вправе пользоваться феодальными правами, в какой бы то ни было области под страхом лишения всех прав его гражданства".

Характерным является, что тесная связь якобинцев с городскими низами, когда этого потребовали чрезвычайные обстоятельства, то есть продовольственные трудности, стремительной увеличение дороговизны и т. д., неоднократно вынуждала их отступить от принципа свободы в торговой сфере и неприкосновенности частной собственности. В июле 1793 года Конвент вводил смертную казнь за спекуляцию предметами первой необходимости, в сентябре 1793 года декретом о максимуме закреплялись твердые ценники на продовольственные товары широкого потребления.

Замечание 3

Принятые в конце февраля - начале марта 1794 года так именуемые вантозские декреты Конвента предполагали бесплатное разделение посреди неимущих патриотов собственности, которая была конфискована у революционных врагов.

Но вантозские декреты, с энтузиазмом встреченные плебейскими низами деревни и города, не были введены в жизнедеятельность из-за противодействий со стороны таких политических сил, которые полагали, что идея равновесия и равенства не может реализовываться мерами столь радикального характера. В мае 1794 года Конвент декретировал введение системы пособий государственного финансирования для нищих, сирот, инвалидов, стариков. Полностью отменялось рабство в колониях и т. п.

В вантозских декретах отражение получили уравновешивающие стремления якобинцев- последователей и учеников Руссо. Если бы вантозские декреты получилось ввести в жизнь, это означало бы огромный прирост численности мелких собственников, прежде всего из рядов бедноты. Но собственнические элементы противились реализации вантозских декретов.

В этот же временной период внутренняя противоречивость политики якобинцев привела к тому, что возрастало недовольство и на ином полюсе, представленного рядами плебейских защитников революции.

Якобинцы не сумели обеспечить условий для настоящего улучшения материального положения плебейских масс населения. Устанавливая под давлением народных масс максимумы на продукты питания, якобинцы распространяли его и на заработную плату рабочих, причиняя им серьезный вред.

Народное восстание 1793 года, которое возглавил повстанческий комитет Парижской коммуны, привело к полному изгнанию из Конвента жирондистов, а также положило начало времени правления якобинцев. Тем самым французская революция вступила в свой третий завершающий период (с июня 1793 по июль 1794 года). Государственная власть, которая к этому времени уже была сосредоточена в руках вождей якобинцев (небольшая политическая группировка), радикально настроенных на дальнейшее бескомпромиссное и настойчивое развитие революций.

За якобинцами стоял большой блок демократических революционных сил, таких как: городская беднота (в большей части), деревенские жители, крестьянство, а также мелкая буржуазия). Основную роль в данном блоке играли такие монтаньяры как Кутон, Сен-Жюст, Робеспьер и другие, речи и призывы которых отражали, прежде всего, эгалитарные и господствующие бунтарские настроения масс.

В якобинский революционный период участие граждан в политической борьбе достигло своей кульминации. Именно по этой причине во Франции в данный период времени были полностью выкорчеваны остатки прежней феодальной системы, а также проведены политические радикальные преобразования. Кроме того, была отведена угроза реставрации и возобновления монархии и угроза интервенции военных сил коалиции европейских крупных держав.

Революционно-демократический строй, который сложился при якобинцах, обеспечил полную победу во Франции принципиально нового государственного и общественного строя. Исторической особенностью этой эпохи в истории государства и французской революции была также в том, что сами якобинцы не проявляли особой щепетильности в выборе методов борьбы со своими политическими противниками и порой не гнушались даже использовать насильственные способы расправы с приверженцами «прошлого режима», а вместе с тем, и со своими врагами.

Интересно, что тесная связь городских низов и якобинцев, когда того требовали обстоятельства (рост дороговизны, продовольственные трудности и пр.), не один раз вынуждала их отказываться от неприкосновенности частной собственности и принципа свободной торговли. Так в июле 1793 года Конвент вводит смертельную казнь за спекуляцию товарами первой необходимости, а осенью 1793 года декретом о максимуме были установлены твёрдые цены на продовольствие.